Соответственно, свобода от колониального господства понималась как свобода, в том числе и от капитализма.

Результатом стала экономическая, институциональная и политическая катастрофа. Добывающая промышленность была национализирована, а сельское хозяйство поймано в капкан регулирования цен и опутано сетями грабительских закупочных организаций. Экономическая централизация не только душит процесс производства открытий, питаемый конкурентными рынками, но и порождает разгул коррупции. Когда национальным богатством распоряжаются государственные чиновники, искушение использовать служебное положение для личного обогащения оказывается непреодолимым. Кроме того, логика централизованного планирования стала удобным предлогом для централизации политической власти, а неоперившиеся парламентские демократии были быстро сметены шайками негодяев, ставших военными диктаторами и пожизненными президентами. Политическое насилие приняло отвратительные формы, но возможен ли иной итог, если исключение из власти означает репрессии и даже смерть, а близость к власти означает фантастическое богатство? А пока хаос и свирепое насилие пожирали континент, сладкий аромат социалистической идеологии помогал маскировать вонь разложения.